Свидания со Стивеном Кингом. Стивен Кинг+Майк Флэнаган=Жизнь Чака
------
Думаю, как все начатьЯ уважаю Стивена Кинга, но Майк Флэнаган – волшебник. Он заставил меня забыть о времени – 1 час 50 минут, ровно столько идет фильм «Жизнь Чака», пронеслись незаметно. Я будто бы увидела чей-то прекрасный и тревожный сон. Он заставил меня забыть о том, что я знакома с текстом – настолько увлекательным и полным жизни оказался мир, созданный режиссером, что я полностью попала под его обаяние. Он заставил меня забыть, что я знакома с главной интригой литературной «Жизни Чака» - настолько Майк Флэнаган не заинтересован в создании искусственных эффектов, связанных с неожиданными поворотами. Но что ему по-настоящему важно – это сама атмосфера вдохновения, которой наполнен фильм с самого первого кадра и до самого последнего. Это песня, хотя нет, танец, выученный когда-то давно на бабушкиной кухне, закрепленный – в школьном кружке, а после, спустя не одно десятилетие, всплывший в памяти как импровизация, чудо момента, соединившее в одно воспоминание жизни нескольких незнакомцев. Именно этому особенному состоянию – вдохновению – посвящен этот фильм, а это очень важная для меня вещь, без которой я просто умру. Поэтому у меня не оставалось выбора, как только влюбиться в «Жизнь Чака». Что я и сделала. О вдохновении. Начну со Стивена Кинга и с того, что все мы, намеренно или косвенно, друг друга вдохновляем. Я уверена, что вдохновением для написания «Жизнь Чака» (сборник «Да будет кровь» 2020 года) был роман Иэна Рейда «Думаю, как все закончить» (2016). В повести присутствуют два важных элемента предшественника – апокалиптическая атмосфера и фамильный дом с тайным помещением. Возможно, Кинг был очарован мрачной стилистикой канадского писателя, но захотел рассказать эту историю по-своему – без депрессивной язвительности. Поэтому тайная комната в фамильном доме расположена не в подвале, а на чердаке, в башенке, и сам рассказ движется от конца к началу, что не умаляет страданий Чарльза Кранца, но придает самой истории более сентиментальную (в хорошем смысле) окраску. Для меня повесть Кинга была интересна именно созвучием идей и тем, что Кинг сумел увидеть положительного в жизни обывателя так и не ставшего творцом. Майк Флэнаган, безусловно, любит Стивена Кинга, но рассказывает его истории в собственной стилистике. Я не сильна в технических терминах, чтобы определить, какие приемы операторского мастерства использует Флэнаган, но в его картинах есть что-то, хочется сказать, что воздух, но это скорее о невесомости, а в работах Флэнагана чувствуется плотность, скорее это что-то связанное с тем, как он умеет создавать небо – это что-то между сном и реальностью и в «Жизни Чака» это небо заполняет все пространство от угла до угла. И у Флэнагана есть еще какой-то свой секундомер, который отсчитывает ритм раскадровки – это не затянутость авторского кино, но и не клиповое мышление мейнстрима. Поэтому в «Жизни Чака» присутствует закадровый голос – он подчеркивает пограничное состояние Чарльза Кранца – он творец или персонаж, сон или реальность? А еще отсылает к великому прошлому американского кинематографа – к работам Фрэнка Капры и мюзиклам Джина Келли. У Флэнагана в руках потенциал большого режиссера, а не просто знакового для определенного жанра (фильмы ужасов).Немного о сюжете. Он состоит из трех актов. В первом мы наблюдаем за концом света. Сеть выходит из строя, землю накрывает волна катастроф. На этом фоне двое бывших, школьный учитель Чиветель Эджиофор и медсестра Карен Гиллан, решают тихо воссоединиться, а Давид Дастмалчян (король эпизодов) очень душевно оплакивает то ли уход жены, то ли исчезновение Pornhub. Этот акт больше всего навевает ассоциации с «Думаю, как все закончить», в «Жизни Чака» тоже есть такой сновидческий сюрреализм (мой любимый эпизод, когда на улице вдруг гаснут фонари, а в окнах светятся изображения Чарльза Кранца). Во втором акте Том Хиддлстон, наиталантливейший актер, которого чертовски мало в большом кино (Марвел не в счет), исполнит вдохновенный танец, а в третьем мы погрузимся в детство Чарльза Кранца (которого исполнят сразу три актера разного возраста), потерявшего родителей и теперь его воспитанием занимаются зэйдэ и бобэ (дедушка и бабушка). Бенджамин Паджак и Джейкоб Тремблей (озвучивший, кстати, Ориона в «Орион и тьма» Чарли Кауфмана, еще один привет «Думаю, как все закончить») исполнили свои роли замечательно. У Бенджамина экранного времени побольше, и его танец под открытым ночным небом, уже после школьного бала, это чудо из чудес, но мое внимание привлекают именно фигуры бабушки и дедушки, а точнее, те, кто их сыграл. Марка Хэмилла невозможно не связать со «Звездными войнами», а Миа Сара начинала свою карьеру в фильме Джона Хьюза «Выходной день Ферриса Бьюллера». Почему они привлекают мое внимание? Потому, что их личности напрямую созвучны настроению самого фильма «Жизнь Чака». Это такое кино, напрочь лишенное цинизма и травмированности современного кинематографа, которое лично у меня ассоциируется с детством. Такие душевные истории о простых людях снимали в 80-х и 90-х. Именно такое кино я смотрела в своем детстве. Почему такие фильмы как «Жизнь Чака» сейчас стали редкостью, для меня загадка. Оттого приятнее, что Флэнаган не плывет по течению, а признается своему любимому кинематографу в любви посредством «Жизни Чака», но также продолжает развивать этот утративший громкость киноязык, чтобы, возможно, в будущем к нему прислушался кто-то другой. Прислушался и вдохновился на создание чего-то своего.И здесь я, возможно, повторюсь, но хочется закольцевать эту линию вдохновения… Если повесть Стивена Кинга была в первую очередь идеей-противостоянием пессимизму Иэна Рейда, и заканчивается там, где все только начинается, то Майк Флэнаган, следуя кинговской последовательности актов, сумел создать настолько поэтичную атмосферу, которая не знает границ – начало и конец. Поэтому мое внимание притягивает центр – тот самый импровизированный танец с участием рыженькой девушки, которую бросил парень и одаренной барабанщицы. Они ведь тоже, каждая, состоят из множества. В том числе и из Чарльза Кранца. Он всегда будет жить в их воспоминаниях. Как искорка вдохновения. И так до бесконечности – в своем воображении мы переходим от одного к другому. И это прекрасно.
------
Я вмещаю множество
------
Миру приходит конец: землетрясения, эпидемии, связь не работает. Как это связано со скромным бухгалтером по имени Чак?Я - математик. На фильм 'Жизнь Чака', где Марк Хэмилл с усами доброго дедушки рассказывает внуку о всеобъемлющей красоте математики, я готов сходить несколько раз - так что мое мнение предвзято. Только я буду объяснять внукам (когда будут) величие математики не через бухгалтерию, как герой Хэмилла, а через теорему Пифагора. Она существует, черт побери. И человеческого в ней - только имя Пифагора. Человечества не было - а сумма квадратов катетов уже равнялась квадрату гипотенузы. Человечество исчезнет в яркой вспышке катаклизма - ядерного или любого другого (сегодня большой выбор) - а эта чертова сумма все ещё будет существовать.Я - фанат Стивена Кинга. Всё, что он делает, для меня интересно и ценно. Даже фрагментарная, алогично устроенная, неканоническая повесть 'Жизнь Чака' - как и её экранизация, вобравшая в себя все странности оригинала, включая насмешливую трехактную структуру - хотя история настолько далека от классической трехактной драматургии, как мы от Полярной звезды, эффектно гаснущей в фильме. Мы начинаем следить за героями - школьным учителем (Стивен, мы тебя узнали) и его бывшей женой, воссоединяющимися на фоне конца света как в 'Меланхолии' или 'Не смотри вверх', чтобы отмотать историю на год назад и наконец-то увидеть загадочного Чака. Исполняющий его Том Хиддлстон появляется во плоти примерно на сороковой минуте фильма, чтобы сыграть кульминационную сцену в духе финала 'Ещё по одной' (кульминация в середине, шах и мат учителя киношколы!) и снова исчезнуть, уступив место своей детской версии - мальчиков будет аж трое, но больше всего внимания заслуженно получает юный Бенджамин Паяк, у которого большое киношное будущее. Другому автору такой чехарды с фокалом зрительского внимания я бы не простил, но это же Кинг - так что моё мнение предвзято.Я вмещаю множество. Вы вмещаете множество. Мы все связаны, и если исчезну я - для меня автоматически исчезнете вы, а если исчезнете вы - для вас перестану существовать и я. Даже если мы ни разу не виделись и никогда не увидимся. На это простой и почти солипсистической идее можно построить философский трактат, а можно - странную историю про Чака, которого с неуместных рекламных щитов (у нас бы их приняли за рекламу депутатов) благодарят за 'прекрасные 39 лет'). Странная история интереснее трактата, не правда ли? Особенно с участием такого количества звёзд - Давид Дастмалчян произносит уморительный монолог о пользе взрослых сайтов в период апокалипсиса, Мэттью Лиллард порассуждает, нужно ли ходить на работу после конца света, а Хэзер Лэнгенкэмп (с улицы Вязов!) расстроится, что ее банк накренился над пропастью. Множество звезд зажигается - и гаснет (в случае 'Жизни Чака' - в прямом смысле слова). И это множество я тоже вмещаю. Так что моё мнение и тут предвзято.Время кончается. На календаре Карла Сагана, о котором не раз вспомнят в фильме, идут последние секунды последнего дня жизни Вселенной. Так что провести два часа в кинотеатре, чтобы прочувствовать в себе эти последние секунды - не самый плохой вариант во время сегодняшнего апокалипсиса. У нас была интересная жизнь. Иногда мы даже танцевали - не как Чак, но никто не идеален. Спасибо вам за всё. И спасибо за (подставьте свой возраст) прекрасных лет!
------
Это всего лишь конец света
------
За тысячелетия своего существования люди исследовали морские глубины и покорили космос, познали флору и фауну и даже узнали тайны собственного тела, однако, так и не смогли раскрыть секрет своего бытия. Философов всех мастей волнует один и тот же вопрос: в чем смысл жизни, правильного ответа на который не существует. Силясь понять, зачем людям жить, художники часто обращаются к личностям незаурядным, или, напротив, самым обычным, но помещенным в необычные обстоятельства – и то, и другое способно обнажить крайности, и, в конечном итоге, привести к истине. Новая картина «Жизнь Чака» предпочитает не экспериментировать над обывателем, но наблюдать за ним в естественной среде обитания, и, возможно, предложить новые аргументы в этой бесконечной дискуссии. В отличие от других картин, «Жизнь Чака» не заставляет гадать, что же хотел сказать автор, декларируя задуманную главную идею открыто и выражая ее в трех словах известного американского литератора: «Я вмещаю множество». На первый взгляд, все направлено на подтверждение этого тезиса, как в третьем (первом) акте - прямолинейно, так и во втором – иносказательно, где через сопоставление будничного внешнего вида и свободного позитивного поведения фильм формирует образ многогранного и разностороннего индивида. Возможно, человек – это целая вселенная, но такая мысль требует соблюдения одного значимого условия, а именно концентрации, собственно, на человеке, к чему «Жизнь Чака» подходит достаточно поверхностно. Несмотря на большую звезду в главной роли, играть ему нечего, поскольку взрослой жизни заглавного героя внимания не уделено, не считая одного маленького эпизода. Конечно, вполне верно, что личность закладывается в детстве, и обращение к этому периоду жизни вполне обосновано, однако, ограничиваться только им – серьезная ошибка. Человека и его мир формируют его чувства, его ошибки, взлеты и падения, принимаемые решения – этапы всей жизни, почему-то оставляемые «Жизнью Чака» за бортом. Можно ли судить обо всем здании только по фундаменту?.. Вопрос риторический. В связи с выбранным художественным решением к концу картины о ее главном герое известно немногим больше, чем в самом начале, а вопрос: «Кто такой Чак?» так и остается висеть в воздухе, никоим образом не подтверждая, что человек, в том числе этот, действительно вмещает множество. Несмотря на название «Жизнь Чака», определяющим понятием этой картины является вовсе не жизнь, но ее противоположность. Разрушение, увядание становятся лейтмотивом ленты, красной линией, проходящей через все ее сюжеты как напрямую – в третьем (первом) акте, так и в виде гнетущей неизбежности – во втором, или эпизодически – в первом (третьем). Подобное рассуждение подтверждает финал, раскрытием ключевой загадки картины подводящий к невеселому выводу, что жизнь – это всегда ожидание смерти: не важно, чужой или своей, от чего невозможно просто отмахнуться. Конечно, фраза memento mori давно стала крылатой, но все-таки столь радикальный пессимизм картины кажется серьезным преувеличением, далеким от объективности. Смогли бы люди достичь столь выдающихся успехов, если бы ежеминутно ожидали конца?.. Зачем вообще к чему-то стремиться, если «все там будем»?.. В жизни тогда вообще есть смысл?.. Очевидно, что жизнь в большинстве случаев сильнее смерти, что люди любят и ненавидят, делают открытия и работают в офисе, не оглядываясь на неизбежное будущее. Жизнь – это жизнь, она ценна в каждый ее момент, о чем фильм почему-то умалчивает. Странно, но он не предлагает позитива вообще, никак не уравновешивая свое безапелляционное заявление, скажем, размышлением о бессмертии памяти или детях как продолжении человека. Нет, конец – и все, черта подведена. Это сильно бьет по эмоциям, но, определенно, не является стопроцентно верным. Уверена, многие люди воспримут «Жизнь Чака» как сложный и глубокий фильм, чему причиной его сильнейшее эмоциональное воздействие и обращение к событиям, через которые прошли или пройдут большинство зрителей. «Жизнь Чака» способна достучаться до любого сердца, и только самое черствое позволит своему обладателю смотреть картину бесстрастно. Признаюсь, далеко не в одном эпизоде слезы наворачивались на глаза. Визуально, музыкально фильм снят безупречно. Работа с символикой очень точная, а перекликание третьего (первого) акта и последующих (предшествующих) двух дает ответы на многие вопросы точнее, чем если бы они были озвучены прямым текстом. Пожалуй, фильм снят, несмотря на внушительную продолжительность, нескучно, и это в условиях отсутствия понятного сквозного сюжета и незначительности каждого эпизода в отдельности. Думаю, «Жизнь Чака» - хорошее кино, хотя к его смысловой составляющей немало вопросов. Все-таки они следуют из первоисточника, и я подозреваю, что едва ли его можно было экранизировать лучше. Конечно, Том Хиддлстон на афише – большая обманка, ведь он почти ничего не играет, но даже это не совсем вина режиссера. Странное дело, по совокупности достоинств и недостатков картина должна бы не понравиться, но в данном случае все наоборот: она слишком задевает за живое, она слишком понятна чисто по-человечески. Только ради этого ее стоит посмотреть. Если не придираться, как я сейчас, она очень зацепит.
------
Когда ты сначала чувствуешь катарсис - а потом видишь подметки на каблуках
------
«Жизнь Чака» хочет быть тихой притчей о жизни, умирании и танце как метафоре смысла. Но где-то между первой вспышкой сверхновой и последним глотком метафизики история спотыкается - не потому, что она неинтересна, а потому что она небрежно собрана.Режиссёр Флэнаган, как будто в стремлении доказать, что Стивен Кинг умеет не только пугать, собрал фильм наоборот: сначала катастрофа, потом уличный танец, потом детство, чердак, бабушка, душа. Хронология обратная, но суть ясна - смерть воспринимается как момент, когда всё вокруг исчезает, и только личное - память, любовь, моменты - остаются. Или, точнее, сливаются в финальный выдох. По-своему красивая идея, хотя философски - дело вкуса.Но настоящая проблема фильма - не в его видении смерти. А в том, как он трактует жизнь.Вот сцена: заурядный клерк в очочках и костюме вдруг пускается в экспрессивный уличный танец.Музыка, толпа, незнакомка с барабанами - и он танцует, отрываясь от будней, словно прорвавшись наружу из бетонной оболочки рутины.Ты сидишь, ловишь вайб, думаешь:«Да, вот оно. Тот момент. Когда человек вспоминает, что он живой».Хочется встать, похлопать, почувствовать единение с экраном (почти).А потом приходит следующий акт.И выясняется, что Чак с детства танцевал. Ходил на кружок. Влюбился в партнёршу. Женился на ней.То есть всё то, что только что подавалось как “внезапный порыв”, всегда было частью его жизни. То, что должно было стать поворотным пунктом - оказывается рутиной. А сцена, на которую ты отдал своё эмоциональное участие, не имеет никакой драматической ценности.Он не вырвался из плена. Он просто… немного потанцевал на улице. Как обычно. Как умел буквально всю жизнь. Это всё равно что снять историю о человеке, который вдруг неожиданно берёт в руки скрипку, играет как гений, сам ошарашен - и только потом сказать: «А, да, он вообще-то с трёх лет на сцене был».Не катарсис, а показательное выступление.Пафосное, красиво поставленное, но по сути - пустое. Вот тут фильм себя и предаёт.Обратная структура, задуманная как поэтический приём, рушит драматургию. В моменте сцена танца срабатывает - потому что ты не знаешь прошлого. Но когда оно раскрывается - вспышка жизни становится просто элементом дизайна. Это не освобождение. Это иллюзия освобождения, созданная незнанием контекста. Флэнаган хотел сделать структуру, как у Нолана - чтобы память, время, эмоции наслаивались. Но у Нолана, прости Господи, всё простроено заранее. А здесь - ощущение, что режиссёр сам не в курсе, что будет в следующей главе. То есть мы смотрим не «сложный фильм», а фильм, у которого куски просто приклеены в обратном порядке, без учёта логики восприятия.В остальном - работа тёплая, внятная, даже трогательная.Если смотреть её как видеоклип к теме “мимолётность жизни”, то она работает. Но если ждать драматургии - всё начнёт проседать в неожиданных местах. И ты останешься сидеть с лёгким ощущением: тебя пригласили к катарсису, но забыли построить лестницу.
------
Пока играет музыка - танцуй
------
Посмотрел фильм «Жизнь Чака» (2024). Фильм необычный, заставляет задуматься. И если взглянуть на него через призму юнгианской психологии, то, на мой взгляд, это помогает точнее понять скрытые смыслы.История строится в обратной хронологии, и это сразу задаёт ощущение движения не от начала к концу, а от результата к истоку, словно мы постепенно погружаемся в глубины психики героя. Один из центральных образов - тайная комната на чердаке, куда дедушка Альби запрещает заходить Чаку. Этот запрет символизирует страх смерти, вытесненный в бессознательное. Лишь в конце первой главы жизни, уже подростком, Чак отваживается войти туда и встречает видение самого себя на смертном одре. Это столкновение с образом собственной конечности становится ключевым шагом в его внутреннем развитии.Роль дедушки Альби и бабушки Сары отражает внутренний конфликт между логикой и чувствами. Дедушка Альби - воплощение рационального, контролирующего, но и травмированного начала. Потеряв сына и невестку в аварии, Альби начал пить, чтобы убежать от боли утраты и страха смерти, и стал циничен, выбирая безопасность и стабильность как защиту от боли. Бабушка Сара, напротив, символизирует спонтанность, радость и творчество. Она учит Чака танцевать, проживать момент, быть живым. Этот контраст между сухой логикой и живыми чувствами формирует в Чаке напряжение, которое он разрешает через танец - как способ объединить тело и душу, рациональное и эмоциональное.Марти - школьный учитель - наблюдатель и часть окружающего мира Чака, свидетель его выбора и внутренней свободы, проявленной в танце на школьном празднике. Он появляется и в детстве Чака, и в финале истории, тем самым соединяя прошлое и будущее. В третьем акте Марти становится архетипом Наблюдателя и проводника перемен, спокойно и стоически принимая неизбежность конца света без страха смерти. Его роль подчёркивает важность осознания и принятия перемен как неотъемлемой части пути к внутренней целостности.Весь путь Чака - это движение к принятию собственной смертности и интеграции противоположных сторон своей личности. Он проходит через утраты, радости, внезапные вспышки красоты, чтобы в итоге - в момент конца - оказаться в состоянии благодарности за каждый прожитый миг.История Чака напоминает, что путь к целостности лежит через честную встречу со своими страхами, принятие противоречий и умение ценить красоту жизни, пока она длится. Как писал Мураками в романе «Танцуй, танцуй, танцуй»:«…Танцуй и не останавливайся. Какой в этом смысл - не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда. Задумаешься - остановятся ноги... Все твои контакты с миром вокруг оборвутся. Поэтому никак нельзя, чтобы ноги остановились. Даже если все вокруг кажется дурацким и бессмысленным - не обращай внимания. За ритмом следи и продолжай танцевать. Выжми себя как лимон. И помни: бояться тут нечего. Твой главный соперник - усталость. Усталость и паника от усталости. Это с каждым бывает. Станет казаться, что весь мир устроен неправильно. И ноги начнут останавливаться сами собой... А другого способа нет. Обязательно нужно танцевать. Мало того: танцевать очень здорово и никак иначе. Так, чтобы все на тебя смотрели. Так что танцуй. Пока играет музыка - танцуй».