Под действием эфира
------
«Мир уничтожат не те, кто творит зло, а те, кто спокойно смотрит на это и ничего не предпринимает.»А. ЭйнштейнТрудная задача – облечь «Девушку с иглой» в формат синопсиса. Сюжет фильма не следует классической схеме – начало-кульминация-конец. Хотя эмоциональный фон придерживается традиции – героиня Виктории Кармен Сонн проходит долгий путь от безразличия к участию, в котором также будет бьющий под дых кульбит, когда земля уходит из-под ног, или, наоборот, все встает на свои места и открываются глаза, до этого заволоченные эфиром, на очевидность творящегося безумия.Отправная точка у «Девушки с иглой» все же есть. Это конец Первой мировой войны. Каролина, молодая женщина в неопределенном положении, то ли жена, то ли вдова (ее муж пропал без вести) должна покинуть съемную квартиру, потому что не способна ее оплатить. У нее есть работа на швейной фабрике, но одной ей не справиться. Она просит помощи у начальника (Хоаким Фьелструп), найти мужа или получить пособие, но единственное на что она может рассчитывать – это положение содержанки, которое в скором времени изменит свое направление – ведь Каролина беременна.Не хочется пересказывать сюжет, но смысл его заключается в том, что режиссер (Магнус фон Хорн) запускает виток событий, помещая главную героиню в тиски обстоятельств, которые вытекают одно из другого. Война – калека муж – бесхребетный начальник – беременность – знакомство с Дагмар (Трине Дюрхольм) – сделка с Дагмар, которая выглядит как лучшее предложение в ее жизни. Весь сюжет напоминает доказательство теоремы с использованием стрелок, доказательство того, что войны не заканчиваются, что они оставляют глубокие шрамы не только на лицах спасшихся солдат, но сеют в незатронутом войной обществе предубеждение, что война – это другие.То есть понятно, что атмосфера в «Девушке с иглой» гнетущая, а вкупе с картинкой (ч/б) и временем действия настраивает на декадентский лад – капельки эфира усыпляют червячков сомнения, а первые кинематографические опыты обнадеживают – где-то есть она, достойная жизнь, с красотой и богатством. Именно там позаботятся о всех брошенных детях. Такая атмосфера нагоняет на меня дикую депрессию, не потому, что я боюсь правды жизни, а потому, что мне необходим свет. Думаю, я не одна такая. Магнусу фон Хорну он тоже необходим. Поэтому он помещает в сюжет подругу Каролины Фриду (Тесса Ходер). (Интересный факт – сам режиссер появляется в фильме в довольно эпизодической роли, мужа Фриды, что делает ее фигуру еще более символичной.) Ее появления по ходу действия ни на что не влияют, но это до определенного момента. По большей части ее образ носит наблюдательный характер. Она внимательно выслушивает рассказы Каролины о ее новой жизни, но скептический взгляд выдает наличие в ее характере сопротивления. Такую так просто не одурманишь. Именно ее действие послужит толчком для переосмысления жизненной позиции Каролины – не быть безразличным продуктом череды обстоятельств, но проявить участие.Чтобы изобразить такое нужна определенная фактура. У Виктории Кармен Сонн невероятно пластичное лицо. И ретроспективное. Те, кто смотрел старые немые фильмы, могут испытать эффект дежавю – настолько ее черты или манера играть, а может сочетание того и другого, вылеплены по лекалам немой эпохи. Но одного лица мало. В ее игре есть развитие. До кульминации первое, что бросается в глаза – это проявление какой-то звериной затравленности – полуоткрытый рот; если улыбка, то оскал; попытка укусить (сцена на лестничной площадке с владельцем квартиры), но вместо этого на лице проступает отвращение. По законам жанра финал должен был это лицо преобразить, возможно так и есть, но мне больше всего запала в душу сцена с младенцем, которого Каролина взяла на временное воспитание. Как ни крути, а материнский инстинкт мощное оружие против обстоятельств. Немного выпадает из сюжетной канвы муж Каролины, тот что вернулся с войны живым трупом. Его психическое состояние не подвергается никакому наблюдению со стороны режиссера. Можно лишь принять на веру тот факт, что цирковая семья в духе «Уродцев» Тода Браунинга полностью его излечила, а вот супружеская совместимость кажется сюжетной поблажкой. Я понимаю, что Магнус фон Хорн хотел снять такое кино о войне, в котором будет максимальный минимум средств, ее определяющих. И у него это получилось. Снять одно из самых необычных антивоенных высказываний за всю историю кинематографа, которое пугает немного другим реализмом – не документальной хроникой разрушенных городов и горой трупов, а реализмом безразличия, которое везде, куда ни посмотри.