ДАУ. Скоморошня
------
А может быть «Дау. Автономная научная организация «Декалог»?

Нас забрасывают в условные 4 стены элитной, типичной советской «шараги», сотрудники которой находятся на стадии морального и физического разложения. Эпигоны, видя «овощное» состояние легендарного Ландау, хаотично нарушают десять заповедей. И нарушили бы еще больше, если бы было дано больше. Но моральная инстанция как таковая отсутствует в данном «мирке». Что надзорно-репрессивная власть, что приглашенные ею на любой вкус и цвет врачеватели «психеи», вместо попыток сопротивления этому хаосу присоединяются к нему, соблазняясь притягательными силами и энергиями этой социальной воронки. Да, формально они наблюдают со стороны, но фактически грань между испытуемыми и испытующими смывается, и мы оказываемся свидетелями пограничного состоянии замкнутой общности скоморохов, сообщающихся не горизонтально, между собой, но вертикально, бесконечно ввысь. Речь сумасбродных скоморохов проходит сквозь бесчисленные аппаратные редуты, вовсе не слыша и не замечая их.

«П... ня похлеще Модерна».

Так сказал один исследователь новых медиа, сравнивший культурное значение «Дау» с «Осторожно, модерн!». По его мнению, телевизионный сериал предупреждал зрителей нашей богоспасаемой страны, что еще слишком рано для постмодерна. Модерн камбэкает и делает это весьма настойчиво. Неготовые могут потерпеть ущерб, в первую очередь, по отношению к своей психике.

Дау. Добровольно-принудительная аутоизоляция.

Если вы читаете текст про Дау без мата, то это не текст про Дау. Более того. Если вы читаете текст с описанием сцен, диалогов, персонажей Дау, то вы читаете текст не про Дау. Текст после просмотра Дау должен длить Дау дальше. Расширять пространство ускользающего интеграла Дау.

Ибо...

Нет никакого всепоглощающего массового производства знания. Нет технологической сингулярности. Нет никакого качественного скачка. Нет ничего, для чего стоило бы изобретать новые формы контроля и управления материей. Все утопия, фантазм, плод коллективного воображения, развоплощенного психоза.

Аппаратная логика советской власти не подвержена разложению в отличие от хрупких материей, образующих жизнь таких сложных конгломератов как институт, общество любой размерности. Однако она также не способна и к дивинациям, форсайтам о будущем, не способна обеспечить жизнь будущих поколений общества. Советская власть суть f(x) теории-импотента покрыть истеричку-практику.

Невыносимые условия консервации разума и духа толкают человека на избавление от объектно-ориентированных шор в виде мыслей и психических переживаний. Свободный человек предстает вертикально имманирующей волей посреди руин неудачной поделки. Скоморохи собрались в ковчеге, чтобы встретить конец света и сообщить о нем «наверх».

С небес на землю возвращает закадровая наррация кабба-картезианской медитации раввина, которая не то чтобы особо впечатляющая, поэтому...
------
Кипучая, Могучая, Никем непобедимая, Страна моя...
------
Бьют часы кремлевской башни,
Гаснут звезды, тает день...
До свиданья, день вчерашний, -
Здравствуй, новый светлый день!

Вновь, как и первая часть - «ДАУ. Наталья», вязкое вступление в сюжет, где лишь по прошествии первого часа вырисовывается более-менее отчётливая драматургия. Узкий мирок в исследовании. И НИИ лишь завуалированная форма для режиссёрского замысла?

Когда число Шариковым приближается к критической отметке в масштабах страны, рождаются подобные «ДАУ. Дегенерации». Шесть часов слишком большой хронометраж для одной-двух мыслей фундамента картины, в осознании зрителем. Их больше. Гораздо больше, вне всякого сомнения.

Во-первых, перед нами гипертрофированная реальность. Человеческое уродство за благообразием масок. Естество по своей сути. Чистое, без примесей. В высмеивании. Едком, отчётливом, таком же гадостном как носители этой атрибутики. Дегенерация (в названии ленты). Это ли не объяснение происходящему? Дегенерация!

И неудивительно, что библейские, христианские основы первыми кадрами размышления о добре-зле, хорошем-плохом. Два светоча в изящной словесности упражняются. Московит и иудей. Вот Вам вторая натура для размышления.

И упрочивая конструкцию, сын Дау вопрошает у зелёной студенческой поросли - автомобильная катастрофа и нынешнее, теперешнее состояние могучего интеллекта, не есть ли прижизненное наказание за неблаговидное, сомнительное, постыдное? Отнюдь. Отнюдь? Ой-ли? Пусть это будет третьим вектором «ДАУ. Дегенерация». Достаточно? Хватит? Нет?

Тогда на тоталитарный режим заостряем внимание и загибаем четвёртый палец из пяти на ладони. Система общественного строя - в показе мод. В чьих руках власть, тот и царь. Погоны на плечи и поклоны в пояс окружения.

А ещё, вне всяких сомнений, институт-питомник это олицетворение социалистического государства. Оно, словно банка с пауками. И каких только особей тут нет. Размеры, повадки, пристрастия в широте диапазона - от минус бесконечности до плюс бесконечности... Перед нами Величайший эксперимент с непредсказуемостью результата... И с балкона молча взирает на происходящее из кресла-каталки тот что практиковал когда-то половую невоздержанность, свою распущенность обликая во вседозволенность - ну не мог пройти Дау мимо очередной, хорошенькой «юбки». И не вкусить отведав на вкус и ту, и эту, и вон ту ещё, и следующую, и... дальше. И жене рассказывал о пикантностях... Гнусность? Низость? Мерзость? А может сладость смакования с болезненным привдохом вкупе?

Ограничивается ли картина перечисленным здесь? Вряд ли. Она гораздо шире. Гораздо масштабней. Вне рамок. Но что самое важное - нетривиальна. Почерк полотна далёк от стандартизации ширпотреба завалившего ныне кинорынок. Штучная вещь. Изюминка. Кино лишённое привычной эстетики КИНО. Монологи, диалоги рубленными, топорными фразами без полировки редактора. Разворот событий документальностью просторечия, с матом, без причастных и деепричастных оборотов.

Почему столь «печален» и столь «тяжеловесен» фильм «ДАУ. Дегенерация»? Увы-увы, кто же из простых смертных может в полной мере постичь и осознать природу гения? Она за гранью нашего понимания. Она выше наших установок. Илья Хржановский во всяком случае попытался это сделать. Через увязку со временем, когда «мастер» жил, когда был жив.

Получилось? Судите сами.

Нонсенс. 1 апреля 1968 года Ландау умер. 21 августа 1968 года Прагу заняли советские танки. Здесь же, оба события существуют одновременно. Ошибка создателей? Приятно глазу наблюдать, что следователь из сталинских застенков ('ДАУ. Наташа»), не потерялся в гуще исторических событий, а наоборот, разительно прибавил прыти и спустя 18 лет уже обустраивается в новом для себя кресле. Всё верно, такими кадрами не пристало разбрасываться. Только вперёд! Ещё один шаг к социализму! ЧК-НКВД-КГБ живее всех живых. И на новом витке, старые песни о главном под тот же мотив - стучи, доноси, будь соглядатаем.

Оживший ужас перед нами.
Стала ночь на день похожей
Море света над толпой.
Эй, товарищ, эй, прохожий,
С нами вместе песню пой!
Погляди - поет и пляшет
Вся Советская страна.
Нет тебя милей и краше,
Наша красная весна!
------
Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого.
------
Дегенерация - вырождение, ухудшение биологических, а также психических признаков организма.

Если представить любую случайно выбранную группу людей, как единый организм, то каждый человек в этой группе будет выполнять функцию определённого органа - сердца, мозга, почек, нервной системы - органы, без которых организм не сможет адекватно функционировать. Но как и любой биологический процесс, работа организма со временем подвержена такому понятию, как «дегенерация», когда органы вроде как остаются на месте, но ввиду их устаревания или разложения путём вешнего воздействия, становятся неспособны выполнять свои функции адекватно. Ту же самую параллель можно провести, если сравнить группу отдельно взятых людей с государством: со временем несменяемость власти также ведёт к полной деградации, затрагивающей все слои общества.

Собственно, именно это и является ключевой темой, которую Хржановский затрагивает в этом фильме. Для зрителя открываются уже поздние этапы существования Института, на которых общество, существующее в обстановке дикой секретности, начинает сдавать позиции и отказываться от своих моральных и этических принципов, заменяя их на бесконтрольный секс, бутылку водки или полнейшую апатию. Данная тема особенно интересна, поскольку достаточно наглядно показывает, куда может привести ограниченность человека в его выборе, вере или идеологии. Ведь если в случае с работниками буфета это объяснимо их классовой принадлежностью, то умственная и нравственная деградация учёных, населяющих Институт, шокирует гораздо сильнее: из некогда именитых физиков, биологов, инженеров они превращаются в жалких и апатичных созданий, влачащих свои дни в стенах ненавистного Института, понимая, что изъяви они желание покинуть его пределы - и громадная рука Идеологически Верного Коммунизма сравняет каждого из них с землёй, прикрыв это несчастным случаем, профессиональным выгоранием или просто никак не отреагировав на пропажу очередного учёного. Да, пусть в таких совершенно немыслимых для современного человека условиях порой рождались истинные гении науки и искусства, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, сколько жизней было положено в основу прочного, как казалось тогда, общества. И за всем этим хаосом, сочащимся из каждой трещины в стене здания, наблюдает ДАУ, ставший заложником своего же ума и распутной жизни, которую вёл на протяжении многих лет. Теперь он - не более, чем тень того Льва Ландау, обречённый вместе с остальными каждый день погружаться ещё глубже в пучину человеческой низости, пока, наконец, эта смердящая и непроглядная клоака не поглотит каждого из них.

В качестве последнего этапа своей деградации, организм становится абсолютно непредсказуем. Это же происходит и с Институтом, куда начинают вливаться новые «кадры» во главе с человеком, по имени Максим, цель которых - попытаться спасти пожирающее само себя население Института. С этого момента центральным персонажем всей истории становится именно предводитель данной группы. Именно он доведёт каждого из обитающих до последней черты, прикрываясь благими целями. Именно он будет тем, кто начнёт отстаивать столь однобокую и ограниченную мантру о том, во всех наших бедах виноваты те, другие, а не мы сами. Он же в итоге сделает козлом отпущения нерадивого американского учёного, приехавшего в институт для консультации; будет утверждать, что насилие по отношению к нему и его людям - неправильно, занимаясь при этом тем же самым насилием по отношению ко всем остальным. И страх приходит от того, что эти принципы антисемитизма, расизма, гомофобии, мизогинии пропагандируются вовсе не авторским персонажем, а настоящим человеком, имя которому Максим Марцинкевич (Тесак), тем, кто поставит финальную точку в истории Института, не найдя лучшего способа бороться с человеческим стремлением к свободе и равенству, как полностью истребить тех, в ком они есть.

Этим фильм Хржановского пугает больше всего: ограниченными в своём мышлении людьми, чья ограниченность заставляет их думать, что они по праву могут возвышаться над остальными представителями человечества; обществом, которое, будучи доведённым до отчаяния Системой, не находит в себе силы бороться с этой самой Системой, поставившей всех на колени, а затем просто избавившейся от своих же граждан как от ненужных вещей; насилие, к которому прибегают чуть ли не как к праведному элементу в цепочке восстановления морального облика общества. Человек рождён свободным, и подобные киноэксперименты, как «ДАУ: Дегенерация» лучше всех демонстрируют, к какому плачевному и жалкому итогу идёт общество, выстроенное на строгой идеологии, выдумывающее врагов для того, чтобы оправдать собственные ошибки, подменивающее понятия, дабы свободно утверждать, что чёрное - это белое, и расправляясь со своими же собственными гражданами, дабы не допустить сомнения или инакомыслия, ведь Партия всегда права.

Фильм действительно вышел сильным и наполненным интересными мыслями, но за более чем 6 часов хронометража так и не пришёл к эффектному катарсису. Мысль, которую старался донести Илья Хржановский в конце понятна, но показана не в пример слабее, чем остальные эпизоды картины. Поэтому на впечатление от фильма в большей степени повлияла концовка. Да, она логична тому, что мы видели и слышали раньше, вот только сделана совсем не так, как того ожидаешь. Что же до актёров, то...тут центральное место занимает Марцинкевич, даже несмотря на то, что появляется уже во второй половине картины. Его мысли ужасны, античеловечны и начисто шокируют тем, с какой уверенностью он произносит свои тезисы, не вдаваясь при этом в суть того, о чём он говорит, и даже не пытаясь рассмотреть альтернативную точку зрения. Повторюсь: пугают не сами мысли, а то, что это мысли именно Марцинкевича, не способного решать возникающие проблемы никаким другим образом, кроме насилия и психологической пытки. Иными словами, идеальный неонацист, коим он себя и признаёт.

Хржановский проделал отличную работу по воссозданию идеологического общества. При желании здесь можно увидеть кусочки СССР времён Сталина, нынешней России, Северной Кореи, показанных в самом отвращающем свете - гиперболизировано, утрировано, так, чтобы до тех, кто верит в жизнеспособность общества, ядром которого является идеология, дошло: идеология не может служить в качестве общественного двигателя. На примере некоторых именитых сверхдержав, история это уже не раз доказала, что с годами идеологическое общество не способно адекватно прогрессировать, лишь становиться посмешищем и пародией на самого себя... Бравые речи о превосходстве, равноправии, экономическом росте идут вразрез с унижением и бедностью, свобода строго контролируется дулом автомата, приставленного к голове, а светлое будущее с летающими машинами, процветающими городами и улыбающимися людьми - лишь картинка, наклеенная на окно твоей спальни, чтобы скрыть повсеместную деградацию.
------
Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого.
------
Дегенерация - солидный шестичасовой кусок проекта Дау. Переварить этот ломоть не так-то просто, потому что (он плохо пахнет) градус абсурда резко взлетел, а количество затрагиваемых тем трудно подсчитать сходу. Тем, плохо сочетающихся друг с другом. В одном котле варятся: теологические вопросы, сексуальные домогательства, давление со стороны силовых структур, бытовой алкоголизм, насилие, национализм и многое другое. О последнем хочется поговорить поподробнее. Появление на экране Максима «Тесака» Марцинкевича со свитой трудно вяжется с какой-либо логикой. В советский научный институт, курируемый чекистами, приглашаются люди с ультраправыми взглядами - буквально взглядами главного врага СССР в ВОВ. И речь идёт не о научном сотрудничестве, а о моральном воспитании с их стороны. Можно предъявлять разные претензии к советскому режиму, но национальный вопрос никогда не был особенно болезненным, скорее даже наоборот. Да и моральный облик советских граждан, более того - представителей научной элиты, в фильме вызывает вопросы. Взаимоисключающие параграфы закрепляются сотрудничеством гэбистов с Тесаком и прохладными прогнозами, что этот союз впоследствии ликвидирует карательную структуру, сдерживающую научный прогресс.

Что это? Намёки на прошлое? Аллюзии на настоящее? Предсказание будущего? Фильм как будто приглашает присоединиться к героям и выпить рюмку-другую, чтобы во всём этом разобраться. Постоянная чехарда с героями окончательно сбивает с толку. Возникают, пропадают, снова непонятным образом возникают. Эти своего рода баги, просвечивания сквозь текстуры тоже создают определенную атмосферу. Хаос и вакханалия чередуются глубокомысленными закадровыми монологами товарища ребе и сценами коллективного спиритуализма (sic!). И это далеко не всё, фильм слишком необъятен и парадоксален, чтобы пачкаться и копать дальше.

Дегенерация оставляет смешанные впечатления, из которых можно выделить три характерных слова: безумно, грязно и стыдно.

На Берлинском кинофестивале демонстрировалась версия хронометражом 355 мин.